Э.П. Степанова,
хранитель истории Тамбовского театра
Постановка Чеховских пьес для любого театра является проверкой творческих возможностей коллектива. Его берут ставить или очень хорошие режиссёры, или убедившие себя в псевдо-понимании этой загадочной драматургии. Обманчивая простота материала зачастую уводит спектакль в скуку и занудство. О попытках воплотить пьесы гениального автора на нашей сцене рассказывают материалы, хранящиеся в театральном музее.
Тамбовский театр, став областным и стационарным в 1937 году, девять раз с переменным успехом обращался к Чехову. Первая постановка в 1944 году – «ТРИ СЕСТРЫ», реж. Константин Бережной, худ. Константин Стаховский. В программке обозначено: «драма в 4-х действиях». К сожалению, рецензии на этот спектакль нами не обнаружено, но есть другие материалы: эскизы, фотографии. Сравнивая эскиз и фото, видишь, с какой бережностью и вниманием воплощён замысел художника.
Поражает оформление, которое отличается: с одной стороны – монументальностью, с другой – тщательностью проработки мельчайших деталей, что создаёт обжитую, домашнюю атмосферу, а сцены в саду наполнены ощущением свежести вечерней прохлады и листвы.
Для комнат выстроен павильон, состоящий из сложной системы ставок, который опытные монтировщики собирали и разбирали очень быстро. В те годы в театре ещё были в ходу профессии мебельщика, драпировщика, макетчика, которые впоследствии постепенно упразднились. Но в этом оформлении они представлены ярко.
Сестёр играли замечательные Татьяна Семёновна Тагац, Мария Ивановна Коварская и Мария Николаевна Корнилова, которая только-только вошла в тамбовскую труппу.
В 1952 году для постановки «Дяди Вани» Тамбовский театр пригласил молодого московского режиссёра, Ирину Судакову, дочь народного артиста СССР Ильи Яковлевича Судакова, который в начале 20-го века поставил этот же спектакль в Московском Художественном театре. В сборнике «Театр и мир Владимира Галицкого» находится описание репетиций и самого спектакля.
«Дядя Ваня» на тамбовской сцене – дипломная работа Ирины Судаковой. Художником, по её настоянию, был приглашён Евгений Зотов, оформлявший спектакль во МХАТе. Мнение Галицкого и мнение Николая Вирты, который написал рецензию на спектакль, сильно разнятся. Наш знаменитый писатель полностью принял результат работы постановочного коллектива: «…то, что в спектакле заметно влияние МХТ не только не снижает, но и сильно украшает и укрепляет то, что мы видим на сцене театра тамбовского. […] Иной раз, смотря «Дядю Ваню», ловишь себя на мысли: да точно в Тамбовском ли мы театре?! – так прекрасен и гармоничен в целом этот спектакль, который зрителем будет занесён в актив театра…»
Войницкого играл Иван Никитович Марин. Из рецензии Н. Вирты «Дядя Ваня на сцене Тамбова»: «Марин – талантливый артист, но ему свойственно впадать в некую мелодраматичность. Не избежал он этого и в «Дяде Ване». …В некоторых местах изображает его эдаким мелодраматическим героем, особенно в том месте, где он собирается убивать профессора. Это совершенно ни к чему, это никак не вяжется с тем простым и так ясно написанным Чеховым характером, суть которого Марин замечательно понимает и воплощает на сцене».
В роли Войницкой – Т.К. Алябьева. На программке, подписанной ей режиссёром спектакля, поздравительный автограф: «Дорогая Татьяна Константиновна, поздравляю с премьерой. Пусть «наша старая галка maman» не сердится, мы обе потрудились над ней, защищая то, что делали раньше. Спасибо Вам, я люблю и ценю Ваше упорство и доброе отношение. Ваша Ирина Судакова 21.6.1952 г.»
В 1955 году режиссёром Борисом Коврижных и художником Герасимом Геокчакяном постановлен «ИВАНОВ». Рецензий на спектакль не сохранилось, зато есть фото: Мингалёва Ольга Павловна в роли Бабакиной и Марин Иван Никитович в роли Шабельского. Если сравнить два портрета: Марин – Войницкий и Марин – Шабельский – становится ясно видна работа актёра над образом. Много написано о мастерстве перевоплощения И.Н. Марина, и здесь мы видим это на примере двух ролей.
В 1959 году замечательные режиссёр Виктор Качирин и художник Людмила Окс поставили «ЧАЙКУ». СМИ оценили спектакль как лучшую режиссёрскую работу конца 50-х годов.
Нину Заречную играла заслуженная артистка Удмуртской АССР Клара Шмакова-Ясногородская. Из книги А.Н. Смирнова «Театр и вся жизнь»: «Актрисе удалось прочертить, сделать видимым для нас то время, что прошло между первым и последним актом там, в провинциальном городе, на сцене которого подвизается Нина Заречная».
В роли Треплева – Игорь Бодэк. Антоненко В. и Левшина Ю. – преподаватели кафедры литературы Тамбовского пединститута в статье «Чеховская «Чайка» на тамбовской сцене» написали: «Мятущимся, надломленным предстаёт Треплев-Бодэк. Он трогает чистотой и искренностью молодости, глубиной страданий. …Хотелось бы пожелать талантливому актёру, чтобы в его Треплеве органичнее сливались человек и писатель». Но в том-то и проблема Треплева, что едва ли возможно это слияние. То есть зрители подсознательно приняли трактовку режиссёра. Аркадина предстаёт в исполнении заслуженной артистки ЛССР Елизаветы Кореневой. И опять же из статьи Антоненко В. и Левшиной Ю.: «Е. Кореневой удалось передать эгоизм, скупость героини. Но в её Аркадиной нет актёрской элегантности, чувства меры в передаче тонких переходов от одного состояния к другому (сцена с Тригориным в 3-м акте), что ведёт к нежелательной реакции зала».
Рецензии бывают жёсткие, нелицеприятные. Зато мы можем понять, почему не «пошёл» спектакль. В 1991 году режиссёр В. Суворов поставил «Сильные чувства», а Анатолий Савин – «ВИШНЁВЫЙ САД». О «Вишнёвом саде» Васильев А. в статье «Приватизация ступила на подмостки» пишет:
«Самым, пожалуй, наглядным недостатком режиссуры А. Савина является статичность мизансцены. Монологи Раневской (арт. В. Попова) из сентиментальных порой превращаются в псевдотрагические – столь безмолвно и недвижно её окружение. «Крейсерские» проходы по диагонали Шарлотты (арт. Е. Мамонтова) смотрятся как выходы примадонны. Цирковыми трюками попахивает от ловких телодвижений и кульбитов Епиходова (арт. Ю. Томилин): российский недотёпа – не шекспировский шут. Впечатление буффонады усиливается утрированным декламированием Гаева (арт. К. Фурман). Вряд ли сознательную пародию на аристократическую «возвышенность чувств» можно считать чеховской трактовкой».
«Дядя Ваня» 1997 года.
В 1997 году Юрий Петрович Горин ставит «ДЯДЮ ВАНЮ» с оформлением художника Юрия Доломанова. Из статьи А. Котова «Доминанта страсти»:
«А. Разладин сыграл не просто разностороннюю в своих проявлениях личность. Диапазон его чувствований воистину велик: от помощи страждущим до весёлого разгула. …Его Астров пылко вспыхивает, но это, увы, вспышка лучины перед наступлением кромешной тьмы». «Как всегда профессиональна и точна, развивает понимание роли уже «в процессе», не отыгрывая шаблон, Е. Мамонтова. …Неподражаема няня Г. Промтовой, вскормившая всех Серебряковых, Войницких и Астровых своею крестьянской грудью».
Войницкого играл М. Березин.
Чрезвычайно интересным по актёрским работам стал спектакль Никиты Ширяева «БЕНЕФИС ГОСПОД АРТИСТОВ», поставленный в 2002 году. Состоящий из двух произведений «Предложение» и «Юбилей», спектакль дал свободу артистам для преображения. С выдающимся актёрским мастерством Н.Н. Рубцов сыграл Чубукова и Хирина. К.В. Фурман в роли Суфлёра предстал перед зрителями с неизвестной стороны. Отказавшись от «красивости», он приобрёл трогательную простоту и подкупающую незащищённость. Но жизнь постановки зависит не только от наполняемости зала: сменился руководитель – ушёл и спектакль.
В 2014 году для постановки «ЧАЙКИ» был приглашён заслуженный деятель искусств РФ, народный артист Латвийской ССР и Украины Аркадий Фридрихович Кац (Москва) и художник-постановщик Майкл Френкель (США).
Елена Глебова в статье «Под именем мастера» написала об этом спектакле:
«Здесь почти всё – символ. Чистота и простота сценографического рисунка постепенно приобретают тревожные краски, нежно-голубой задник блекнет и становится серым. Лодка, ещё совсем недавно служившая импровизированной сценой для воплощения первой пьесы Константина Треплева, превратится в лодку Харона, на которой он отвезёт автора в вечность.
А вперёд будет смотреть мёртвая чайка, которую Яков закрепит на носу лодки. В этой «Чайке» интересны краски, полутона в игре актёров, позволяющие проникнуть в глубину чеховского произведения».
Этот спектакль признан и зрителем, и критикой. С большим успехом он был показан в 2016 году на фестивале спектаклей Аркадия Каца в Ульяновске.
На IX театральном фестивале им. Н.Х. Рыбакова актриса нашего театра Ирина Горбацкая исполнительница роли Аркадиной была удостоена главной награды фестиваля «Актриса России». А фото из нашего спектакля Аркадий Фридрихович поместил в своей книге «Похвала бессоннице».
И вот 2018 год. Круг замкнулся: на сцене Тамбовского театра спустя 74 года вновь семья Прозоровых. Теперь «Три сестры» в постановке Аркадия Каца.
Вновь родные имена: Вершинин, Тузенбах, Чебутыкин… Их судьбы, прожитые на сцене душевно, человечно Егором Катушенко, Вячеславом Шолоховым, Олегом Шмаровым…
«Полный уюта, встреч, смеха, музыки и разговоров дом Прозоровых в начале спектакля по ходу действия растворяется в пространстве сцены (художник Татьяна Швец). Жалкие его останки – лишь несколько стоящих порознь стульев в финале. Пышные букеты цветов, украшающие дом и подчёркивающие его благополучие и достаток, становятся со временем всё меньше и бледнее, превращаясь к концу в опавшие осенние листья.
Так и красавицы сестры в замечательном исполнении Анны Тимошиной (Ольга), Екатерины Буй (Маша), Марины Образцовой (Ирина), преисполненные мечтой о возвращении в Москву, постепенно сникают, бледнеют и прямо-таки уже «воют» с тоской – в Москву-у-у, – осознавая несбыточность надежд».
(М. Матюшина)
Одной из последних работ для невероятно органичного актёра, снявшегося в 50 фильмах и перешедшего в наш театр в 2017 году – Александра Сергеевича Казакова, стала роль Ферапонта. В его исполнении образ этот вырос до обобщения: некий юродивый, на отношении к которому проверяется и формируется терпимость и внутренняя интеллигентность на Руси.
Спектакль достойно представил наш театр на фестивале «Липецкие театральные встречи» в октябре 2018 года.
Из статьи К. Рудницкого «Перечитывая Чехова»:
«…Новая постановка чеховской пьесы нередко становится волнующим событием театральной жизни. Каждый из постановщиков жаждет, естественно, дойти «до оснований, до корней, до сердцевины». Но как только один с удовлетворением ставит точку (понял, постиг, воплотил) – тотчас же другой выводит над этой точкой ехидный крючок вопросительного знака и начинает заново возводить всю постройку чеховского спектакля».