Есть актёры-имитаторы, чья личность поглощается и определяется артистизмом лицедейства. А есть актёры, проживающие роль, как собственную судьбу. Это артистизм исповеди, рассказа от первого лица единственного числа. Дарование актрисы Тамбовского драматического театра Елены Фёдоровой универсально...

Она родилась в Ковдоре на севере Мурманской области, которая соседствует с Норвегией по Баренцеву морю. Климатическое и территориальное родство — не случайность и не выдумка. Елена действительно похожа на скандинавскую женщину. Бледное лицо, светлые волосы, глаза цвета северного моря. Стройная и выносливая. Ее нежность — молчалива. Общение — лаконично. Но когда улыбается — становится светлее. И ты вдруг замечаешь, что Мадонна Лукаса Кранаха, немецкого живописца эпохи северного Ренессанса, — её «старшая сестра». Тот же открытый выпуклый лоб, обрамленный лёгкой дымкой волос, долгий проникновенный взгляд, внутренняя сосредоточенность и тишина...

Красота актрисы Фёдоровой — особенная. Таинственная, многоликая, сокрытая. И проявляется она исключительно в творческой атмосфере драматической игры. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть несколько спектаклей с участием Елены Фёдоровой на сцене Тамбовского драматического театра, где она служит четверть века. И где количество сыгранных ролей зашкаливает за пятьдесят*. И хотя она уже давно ведущая актриса театра, с богатой творческой биографией и ярко выраженной индивидуальностью, «звездной» болезни у неё никогда не диагностировалось. Елена очень ответственна и надёжна, потому что знает истинный смысл слова служение...

А начиналось всё с длинной деревянной палки вдоль зеркальной стены балетной студии, где маленькая девочка изо всех сил старалась «держать спину» и тянуться вверх. Ей было больно и страшно. Ведь спрятаться-то некуда: вся на виду! Но неожиданно, как награда, приходило «второе дыхание». И лёгкость тела в прыжке с разворотом давала ни с чем не сравнимое чувство радости и свободы! Какое ж это было счастье — танцевать! А еще в Ковдоре была драматическая студия при народном театре во Дворце культуры. И руководила ей тамбовчанка Елена Михайловна Бармашова. Она-то и ввела Елену в волшебный мир театрального искусства. Спектакли студии были звонкими, напористыми, бесстрашными высказываниями молодых людей о времени и о себе. Какое ж это было счастье — играть на сцене!

Встреча с Еленой Михайловной многое определила в дальнейшей творческой судьбе. Она и учиться-то поехала на родину Бармашовой, где под патронажем Москвы студенты Тамбовского института культуры постигали азы режиссуры и актёрской профессии. И здесь, конечно, очень пригодились её балетные и театральные штудии. Любимым педагогом была Дорина Ефимовна Меркулович, специалист высочайшего профессионального уровня. В1988 году, по окончанию учебы, Фёдорову пригласили работать в Тамбовский драматический театр и сразу дали роль Нины в пьесе «Уроки музыки» Л. Петрушевской. Произведения этого драматурга «несли в себе такой заряд "узнаваемой жизни", что одними воспринимались как откровение, другими — как оскорбление». Но редко какой театр не мечтал их поставить. Начинающей актрисе, очень повезло с режиссёром А. Иешиным. который бережно открывал в дебютантке её природную органику и самобытность. Учил прислушиваться к себе и ничего не бояться на сцене. Роль Нины потому и запомнилась зрителям, что была сыграна проникновенно и узнаваемо. Последующие работы в спектаклях «Дядя Ваня» А. Чехова (Соня) и «Темные аллеи» по прозе И. Бунина (Наташа) давали полное основание говорить о лирическом даровании актрисы. Елена обладала повышенной чуткостью и к стилю автора, и к теме трагического излома женской судьбы. Режиссёры доверяли ей главные роли в классической и в современной драматургии, что способствовало быстрому профессиональному росту актрисы. Её героини в спектаклях «Андриенна Лекуврёр» Э. Скриба, «Цилиндр» Э. Де Филиппо, «О, Мануэль» П. Кальдерона, «Загнанная лошадь» Ф. Саган, «Блэз» К. Манье подкупали искренностью, достоверностью и пленительным женским обаянием. Но вместе с тем в репертуаре Фёдоровой были роли, которые «открывались» совершенно другим ключом, где игра актера с персонажем давала простор лицедейству. Так, ещё в самом начале творческого пути, в спектакле по пьесе П. Мариво «Игра любви и случая», у неё была роль горничной Лизетты, которая «преображалась» в свою госпожу Сильвию. И Елена, будучи Лизеттой, играла Сильвию, оставаясь при этом служанкой Лизеттой. Приём «игры в игре» требует от актёра мгновенного переключения, контраста, алогичного поведения. И здесь уже без эксцентрики не обойтись...

В спектакле по пьесе С. Лобозерова «Семейный портрет с посторонним», который около двадцати лет идет в театре с неизменным успехом, Фёдорова играет Катерину. Её героиня появляется на сцене в затрапезном пальто и в немыслимом по цвету берете. Ступает основательно, тяжело. С силой бьет рукою дверь. Говорит громко, с хрипотцой. Сразу видно — хозяйка. Гром-баба! Ан нет, ошибаетесь! Очень скоро, когда она начнет поздравлять мужа с именинами, вы будете сильно удивлены её новым имиджем. Красавица, да и только! И голос — другой, с мягкими, игривыми интонациями. И прическа с затейливыми кудряшками на затылке. А уж платье-то на ней яркое, «блескучее», короткое. И вся-то она, как ртуть, переливается в чувственном экстазе танца. Ладная, горячая, родная! К мужу ластится... А через какое-то время, в сцене с «придурковатым» квартирантом, героиня предстанет совершенно в другом ракурсе. Беспомощная, усталая, растерянная, сквозь слёзы роняющая слова: «Не поймешь, кто умный, кто дурак»! Роль Катерины построена режиссером Н. Ширяевым на контрастных жанровых перепадах и нарочитом нарушении бытовой логики. Но, несмотря на парадоксальность происходящего, в этой роли будет сыграно всё. И жизнь... И слёзы... И любовь!..

Украшением репертуарной афиши Тамбовского драматического театра по праву считается спектакль-долгожитель «Ханума», поставленный по пьесе А. Цагарели режиссёром В. Варецким. Елена Фёдорова играет в нём заглавную роль. Её героиня, грузинская сваха Ханума, женщина предприимчивая и независимая. Актриса наделяет её гордой осанкой, мелодичной речью, пленительной походкой и лучистым, слегка насмешливым взглядом. Её сваха — великая притворщица и авантюристка, получающая ни с чем не сравнимое удовольствие от азартной игры в сватовство. Кажется, что сама жизнь пирует и поёт в хитроумно сплетённых интригах, розыгрышах и переодеваниях! Фёдорова играет с куражом, в особо приподнятом состоянии, ощущении уверенности в себе, когда всё нипочём, когда всё получается, когда нет ни страха, ни смущения. Эта острохарактерная вёрткость роли, приём ироничного отстранения «держат» уже сотый (!) спектакль в прекрасной профессиональной форме.

Интересно, что в репертуаре актрисы есть ещё одна «сваха». Её зовут Фрозина, и она нисколько не похожа на Хануму. В спектакле по пьесе Мольера «Скупой», поставленном режиссёром С. Ковальчиком в стилистике классической комедии масок, Фёдорова играет обаятельную «посредницу в сердечных делах». Внешняя огранка образа Фрозины, что весьма существенно для «школы представления», продумана актрисой до мелочей: и как она духами душится, и как она сидит перед хозяином дома, Гарпагоном, закинув ногу на ногу, и каким льстивым голосом отвечает ему, поигрывая изящной сумочкой, и как мгновенно, улавливая опасность в разговоре, ловко лавирует и побеждает. Роль построена режиссёром на прямом общении с публикой, которая неизменно поддерживает Фрозину аплодисментами...

В ролях психологического плана актриса предстаёт в совершенно иной ипостаси. Оно и понятно, ведь «школа перевоплощения» «не читки требует с актёра, а полной гибели всерьёз». Когда меняется буквально всё: выражение глаз, жесты, походка, интонация речи, темперамент, душевная аура.

В спектакле режиссёра В. Портнова по пьесе А. Дударева «Порог» Елена Фёдорова играет Мать, у которой пропал-потерялся сын алкоголик. Лицо у Матери бескровное, как будто стёртое. Походка тяжёлая, вперевалку. Нет ни сил, ни сна, ни покоя... Вроде как приляжет, затихнет и снова вскинется... Где он? Жив ли? Разговор с мужем, с другом сына, с бывшей невесткой только усиливает всё поглощающую тоску. Мать воет, причитает, молится. Сколько же их по России, слёзы проливающих, да горем отмеченных?! Трудно узнать в этой старой измученной женщине актрису Фёдорову, которая так полнокровно проживает судьбу Матери, что ты невольно становишься причастным к её горю.

Перевоплощение — это результат долгой внутренней работы, изматывающего чувства неудовлетворённости, постоянного поиска себя в персонаже и персонажа в себе до полного «присвоения». Кто не мается ролью, у того на сцене нос холодный и сердце пустое. Это и под гримом видно. Зато отдающий себя актёр выделяется сразу. В премьерном спектакле «Чайка» А. Чехова, поставленном режиссёром А. Кацем, Елена играет роль Полины Андреевны, жены управляющего имением Шамраева. Яркая внешняя форма роли, спасительная для актёров, отсутствует. Энергия концентрируется в напряжённой внутренней жизни героини. Она проявляется в паузах, в долгом, ждущем ответа, взгляде; в молчаливом страдании и неуместной смешной ревности; в словах, сказанных сквозь слёзы: «Время наше уходит!»... Так открывается любовь Полины Андреевны к доктору Дорну. Мучительная, потаённая, «нелегальная» любовь...

Тема женского одиночества, поиска родственной души, столь близкая актрисе Фёдоровой, проходит через многие спектакли. Но, надеюсь, что не ошибусь, если выделю роль Веры из спектакля по пьесе Н. Коляды «Театр» в режиссуре П. Куликова. Вера работает в гардеробе театра. Её мужчина, Лёня, — за стойкой бара, напротив. Они — родные люди, но быть вместе не получается... Она — живая, артистичная. Он — ментально-спокойный. Она всё время задирает его, достает. Он, по возможности, отстраняется. Героиня Фёдоровой — женщина экзальтированная, с характером противоречивым... Она то назидательно романтична: Ты пишешь сказки! А это принципиально важно! А то нарочито груба: «Андерсен хренов! Где моя вера? Я — твоя Вера!», то чрезмерно нежна: «Я хочу, Лёня, нашей совместной жизни! Я буду мыть стаканы». Игра актрисы приковывает к себе внимание раскрепощённой, выпущенной на свободу чувственной стихией, где всё так тревожно. наивно и непредсказуемо. Где «несчастная, некрасивая, незамужняя и тысячу раз не...», героиня Федоровой выкидывает очередной уморительный фортель. Преображается в бедную японскую девушку и исполняет танец несчастной любви с веерами. При этом вся лучится от счастья перед единственным её зрителем, Лёней. Такая смешная, узнаваемая ситуация, когда женщина старается изо всех сил обратить на себя внимание. Но вдруг, в какой-то момент, ты начинаешь ощущать грустный подтекст всего происходящего. И понимаешь, что история эта о трагическом одиночестве человека, о взаимонепонимании и абсурде бытия... Говорят, что, если хочешь «открыть» для себя актрису Фёдорову, надо посмотреть спектакль «Театр». И это — правда! Как правда и то, что Тамбовскому театру повезло с актрисой, а ей — с театром, где она профессионально востребована, успешна и горячо любима публикой! Коллеги по актёрскому цеху уважают Елену Фёдорову за умение быть настоящим партнером на сцене, внимательным, чутким, надежным. Она вообще человек отзывчивый. В её гармоничной женской природе заложена естественная потребность отдавать себя. Поэтому самая большая ценность для Елены — её семья. Муж, дети (а у неё двое сыновей), сестра и мама. Наверное, это и есть святой источник её актерского и человеческого таланта.

Статья опубликована в журнале «Страстной бульвар, 10» № 5-175, 2015.

*На данный момент «зашкаливает» за семьдесят.